Как мы выиграли суд в ЕСПЧ по громкому уголовному делу помощника Сергея Фургала

Два года восемь месяцев потребовались, чтобы заключение под стражу помощника Фургала Андрея Карепова было признано Европейским судом по правам человека незаконным.

Начало

Андрей Карепов стал одним из фигурантов уголовного дела в отношении экс-губернатора Хабаровского края Сергея Фургала.

В 2020 году Сергей Фургал был задержан по обвинению в организации преступной группы, причастной, как считает следствие, к совершению ряда преступлений против бизнесменов в Амурской области и Хабаровском крае в 2004–2005 годах.

 Под следствие также попали несколько сотрудников и люди из близкого окружения Фургала, в том числе и наш будущий доверитель Андрей Карепов.

В чем состояло обвинение

Следствие считало, что именно Андрей Карепов нашел исполнителей для убийства предпринимателей Евгения Зори, Олега Булатова и для покушения на убийство Александра Смольского.

Уголовные дела по всем трем эпизодам были возбуждены в 2004 и 2005 годах, но тогда следствие приостановили. На этом история могла бы закончиться, но в 2019 году следствие посчитало, что расследование было приостановлено необоснованно, и спустя 15 лет дело возобновили.

В том же году с момента избрания Андрею Карепову меры пресечения в виде заключения под стражу к работе подключились и мы. О бюро Андрей Карепов узнал по рекомендации нашего давнего доверителя, который ранее работал с нами по уголовному делу.

С какими сложностями по делу мы столкнулись

Работу осложняло несколько моментов.

• Закрытость процесса. На этапе предварительного следствия все судебные заседания проводились в закрытом режиме, а с адвоката взяли подписку о неразглашении данных предварительного следствия. Из-за этого мы не могли озвучивать для СМИ содержание заседаний и следственных действий, чтобы представить альтернативный взгляд на события. При этом силовые структуры не отказывали себе в удовольствии делать публичные заявления о причастности и виновности лиц, привлеченных по уголовному делу.

• Срок давности событий. В деле расследовались преступления 15-летней давности, и это сильно осложняло процесс сбора доказательств: улики оказались утеряны, важные свидетели — не доступны, не помнили всех деталей или их уже не было, и т. д.

• Ограничения прав на защиту. На протяжении всего расследования следователи ограничивали наши возможности. Например, запрещали снимать копии с важных для дела документов. Из-за этого нам было сложно формировать линию защиты, заявлять обоснованные ходатайства о проведении следственных действий для подтверждения своей версии, сопоставлять полученные документы с иными материалами дела.

Как мы работали над делом

Одна из первых побед состоялась еще на начальных этапах работы с делом: нам удалось признать действия следователя, выразившиеся в запрете защите знакомиться с документами путем использования технических средств (фото- и видеосъемка и т.д.) незаконными, так как право на ознакомление с документами, как и право на получение квалифицированной юридической помощи любым человеком, гарантировано ст. 24 и ст. 48 Конституции РФ.

Сам факт признания действий следователя незаконными создал положительный прецедент для всего адвокатского сообщества. Решение суда о признании действий следователя незаконными вступило в силу, и прокуратурой не обжаловалось.

Далее в процессе изучения материалов дела мы выявили, что незаконным было и заключение Андрея Карепова под стражу в 2019 году.

1. В судебном акте не были указаны конкретные основания для задержания и заключения под стражу

По закону отсутствие должной проверки судьей и его же оценки обоснованности причастности лица к преступлению должно расцениваться как нарушение уголовно-процессуального закона.

В судебном акте не было никаких свидетельств, которые подтверждали бы существование оснований для задержания и заключения под стражу. При этом в акте содержались формальные ссылки на законы и показания лиц, которые очевидцами совершенных преступлений не являлись. Показания этих лиц были настолько общими, что из них было непонятно, о ком вообще речь — о нашем доверителе, другом участнике дела или о случайном прохожем.

 Более того, то, что обвинение не было предъявлено уже после заключения, говорило о том, что максимум, что было у следствия, — это подозрения. Но они не могли стать причиной для однозначного вывода о причастности к преступлениям нашего доверителя.

 2. Отсутствовали четкие доказательства

Обвинение, которое в последующем предъявили, являлось неконкретным, из него нельзя было понять, в каких именно действиях обвиняется наш доверитель. А без этого принятые меры по задержанию и заключению под стражу считаются чрезмерными и необоснованными.

 3. Суд опирался на тяжесть обвинения

При избрании меры пресечения суд опирался на тяжесть обвинения, но не приводил конкретных фактов, которые говорили бы о реальной возможности совершения нашим доверителем действий, направленных на попытку скрыться от следствия и суда, воспрепятствовать расследованию уголовного дела.

 А вот наши факты о доверителе говорили следующее:

• к уголовной ответственности он никогда не привлекался;

• в международный и федеральный розыск его не объявляли;

•  он постоянно проживал на территории РФ со своей семьей;

• его заграничный паспорт находился в распоряжении органа следствия.

Более того, само уголовное дело было возбуждено еще в 2004 году. Согласитесь, за эти годы у нашего доверителя имелись все возможности скрыться от следствия, уничтожить доказательства или воспрепятствовать производству по делу. В судебном акте об этом не было ни слова. 

Все перечисленное указывало на то, что суд уклонился от объективной оценки в отношении доверителя и приведения конкретных мотивов и фактов для заключения его под стражу.

Нашими задачами было донести до судов (было ясно, одним это все не ограничится), что все это — нарушения, нестыковки и, конечно, добиться справедливого решения для нашего доверителя.

Что было сделано

За два с лишним года работы мы прошли все судебные инстанции — первую, апелляционную, кассационную, вторую кассацию в Верховном суде РФ. Все они заканчивались одинаково: заключение законно, Карепова нужно оставить под стражей.

Поскольку суды на внутригосударственном уровне не дали результатов, в мае 2020 года мы подали жалобу в Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ).

Чего добились

В июле 2022 года ЕСПЧ вынес решение, что Андрей Карепов:

• содержится под арестом слишком долго;

• был взят под стражу без достаточно веских оснований.

ЕСПЧ признал, что выводы Басманного райсуда Москвы о том, что, оставаясь на свободе, Андрей может вступить в сговор с подельниками, совершить побег или воспрепятствовать правосудию, основывались только на предположениях.

В дополнение суд оценил нарушение прав Андрея Карепова в €2,7 тыс. и предложил, чтобы эту сумму выплатили в течение трех месяцев.

К сожалению, в марте 2022 года Россия вышла из Совета Европы, поэтому РФ все принятые после этого решения ЕСПЧ больше не исполняет.

Что было бы, если бы Россия не вышла из Совета Европы

В этом случае решение ЕСПЧ стало бы новым обстоятельством, которое позволило бы нам обратиться в Верховный суд РФ для пересмотра ранее избранной меры пресечения. За счет этого была высокая вероятность, что и само решение об избрании меры пресечения, и все последующие продления срока ее действия были бы отменены. А значит, мы могли бы рассчитывать на иную меру пресечения, не связанную с содержанием под стражей.

На какой стадии дело сейчас

Наша борьба продолжается. На сентябрь 2022 года права нашего доверителя все еще нарушаются. Помимо того что Андрей Карепов все еще под стражей, с момента задержания ему запрещают видеться с членами семьи.

В настоящее время мы продолжаем защищать нашего доверителя с участием присяжных заседателей при рассмотрении уголовного дела по существу.

Все сведения о делах наших доверителей защищены адвокатской тайной. В этом материале упоминается только информация, не составляющая адвокатскую тайну и не влияющая на ход дела.